Суррогатная мать - Страница 32

Она провела соской по его губам, чтобы смочить их. Ребенок чуть пошевелился. Она воспользовалась этим и сунула соску ему в рот. Он дернулся.

Она рассмеялась.

— О, вот ты почти и открыл глазки!

Она засунула соску еще глубже. Пусть ест. Ему это полезно.

Грусть по-прежнему не отпускала ее. Она заставила ее уйти вместе с накатившей раньше злостью. Это было время матери и ребенка. Время удовлетворенности. Она где-то об этом читала. Она села на стул. Вздохнула. Это было не так, как она себе представляла. Но где-то еще она читала, что так бывает всегда.

Это новая жизнь, говорила она себе. Теперь она полностью женщина. Жена. Мать.

— Это я, — вслух сказала она ребенку. — Это я. Посмотри… Я настоящая.

Ребенок не ответил. Он просто лежал у нее на руке, медленно пил молоко, но был слишком слабым, чтобы глотать, и оно стекало по его липкому желтому личику.

Эстер не замечала этого. Просто улыбалась.

Глава 21

— Все неправильно, — сказала Марина. — Ничего не сходится.

Фил смотрел на нее вместе с остальными. Он хорошо понимал, о чем они думают: специалист, занимающийся составлением психологического портрета преступника, должен знать свое место и оставить работу для профессионалов полиции. Глядя, как она нервничает, он сдержал улыбку.

Марина продолжала:

— Я понимаю, что сейчас только пытаюсь наверстать упущенное время и догнать вас. Я даже не видела места преступления и не разговаривала ни с кем, кто имеет к этому хоть какое-то отношение. Все, что я пока сделала, — это прочла все дела. И у меня до сих пор нет психологического описания злоумышленника. — Она ждала возражений, но никто ее не перебивал. — Но на основании того, что я прочла о прошлых убийствах, и того, что узнала о Райане Бразертоне, могу сказать, что он не убивал.

— Почему? — спросил Фенвик, не скрывая раздражения.

— Потому что он — семейный тиран, а не убийца. А это совершенно разные вещи.

— Он может быть и тем и другим, — бросил Фенвик.

— Я сейчас поясню, — сказала Марина. — Для домашнего тирана все сводится к тому, чтобы изолировать своего партнера, держать его вдали от остального мира, контролировать его. Он хочет причинить ей боль, да, но не убить ее. Какой ему толк от мертвой? Она нужна ему обязательно живой, чтобы можно было изводить ее.

В комнате повисло крайне неловкое молчание.

— Теперь относительно ребенка… — Марина сделала паузу. — Мы предполагаем, что предметом нападения была именно Клэр Филдинг, точнее, ее ребенок… Ну, во-первых, большинство семейных тиранов всегда не в восторге, когда партнерша беременна. Они сами ведут себя по-детски и нуждаются во внимании. А ребенок будет отвлекать это внимание на себя.

— Разве это не будет приводить домашнего тирана в ярость? — спросила Анни.

— Не до такой степени. Потому что ребенок все-таки часть его самого. Они испытывают ревность, что женщина вынашивает его, но не пытаются причинить ему вред. Есть еще пара моментов. У него нет связей с предыдущими двумя убийствами…

— Насколько нам это известно, — перебил ее Фенвик. — Пока что.

— Действительно, насколько вам это известно, — сказала Марина. — Но есть еще и факт того, что он сначала ввел ей анестетик.

Фил понял, к чему она ведет.

— Он должен был бы хотеть, чтобы она кричала, — сказал он. — Чтобы она страдала. А наркотик снял все это.

Марина взглянула на него и улыбнулась. Фил не смог сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ. Но затем снова вернулся к делу.

— Или же он просто не хотел, чтобы она разбудила весь квартал, — возразила Анни.

— Ладно, — сказала Марина. — Давайте ненадолго забудем о ребенке и рассмотрим то, что фактически произошло. — Она указала на фотографию тела Клэр Филдинг, стараясь не смотреть на нее. — Она привязана к кровати, руки и ноги растянуты в стороны. Зачем?

— Какой-то ритуал? — предположил Фил.

— Сначала я и сама так подумала, — сказала она, сдержавшись, чтобы не посмотреть на него снова. — Но, похоже, здесь речь шла больше все-таки о контроле. Ей был сделан укол наркотика, вызывающего паралич. Как сказано в результатах вскрытия, кто бы это ни сделал, он не профессионал. Поэтому он точно и не знал, сколько наркотика необходимо. Если бы выбранная доза оказалась маленькой, жертва могла начать кричать или сопротивляться. Отбиваться ногами. Отсюда и появились эти веревки.

— Выходит, — сказал Фил, — если это не ритуал, то тогда это… что? Простая рациональность?

Марина кивнула.

— Вполне может быть. А ноги ее должны были быть раздвинуты, потому что… — У нее перехватило дыхание.

— Потому что ему это нравилось? — подсказал Фил.

— Вероятно, — ответила Марина. — Все может быть совсем просто. Но, так или иначе, это все же аспект контроля, подчинения. — Она снова заглянула в свои записи. — А чем именно она была привязана?

Фил тоже посмотрел в свои записи.

— Веревкой, очень прочной. По ней мы ожидаем результаты анализа ДНК.

— Значит, он пришел подготовленным, — сказала Марина. — Он принес с собой нож и веревку.

— И наркотик, — добавил Фил.

— И наркотик.

— Ладно, а как насчет сексуального аспекта? — Фенвик говорил уже на высоких тонах и смотрел на Фила так, как смотрит человек, которому только что сказали, что вечеринка по поводу его дня рождения отменяется.

— По заключению судебной экспертизы никаких следов сексуальной активности не обнаружено.

— Это, впрочем, все равно не вычеркивает Бразертона из списка подозреваемых, — сказал Фенвик. — Если бы он захотел… ну, не знаю… продемонстрировать ей, кто хозяин, то разве не мог он сделать это, вырвав из нее ребенка? Разве это не показало бы ей, кто здесь главный?